Четыре унции кофе - Страница 27

ДЕБРИ ФРАНЧАЙЗИНГА

Вечером восьмого октября, накануне Дня Колумба, меня, Стива Хорни, Синтию Лэйн и Дэвида Уиллера не пустили в ночной клуб «Дэди Дуу» на Двадцать второй улице, в Арлингтоне, штат Техас.

Запомните эту дату.

Когда я переехал в Чикаго из особняка дяди Роджа, все, что мне было известно о франчайзинге, так это то, что он существует, и что компании типа McDonalds, PizzaHut, DollarTree и тысячи других с его помощью успешно развивают свой бизнес. Как видно, в плане познаний я не сильно отличался от рядового обывателя. За небольшим исключением. В тот момент, когда, стоя перед фасадом ресторана ночью я произнес слово «Небеса», и разрозненные эстетические и кулинарные наброски с помощью всего лишь одного слова превратились в то, что теперь принято называть емким понятием бренд, я понял, с чем имею дело. Вернее сказать, почувствовал. До понимания было еще слишком далеко. Той ночью я просто ощутил потенциал идеи. Дальше было слово за законодательством, и вот тут меня ожидало открытие, способное мгновенно отрезвить любого романтика. А именно: концепцию нельзя защитить. Ваши идеи сами по себе не являются объектом авторского права. Новая формула —да, рабочий образец новой кофеварки —да. Если вам удастся вывести новый сорт конопли —да, да и да. Но концепция ресторана —увы– право здесь бессильно. Есть, конечно, область теней, называемая дизайном. К примеру, в здании итальянского парламента вы можете открыть буфет и декорировать его в стиле римских терм, а в центре поставить точную копию коня Калигулы. Далее, чтобы уберечься от горе-подражателей, вам придется нанять художника или фотографа,который изготовит профессинальные скетчи, необходимые, чтобы оформить дизайнерский патент. Но дизайн —вещь хлипкая. Табуретка в углу, попавшая в кадр,—это уже новый дизайн. Дополнительная полоса на сумке от Cavalli, пуговица или кармашек и —вуаля —это уже не Cavalli. Поэтому, если вместо коня кто-то в баре через улицу поставит единорога,—закон ему не помеха. Как бы мне ни хотелось, защитить концепцию с чудо-проекторами, транслирующими на потолок панораму неба за океаном, я не мог. То ли дело —торговая марка. Слово, нарисованный логотип или комбинация того и другого. С этим ситуация оказалась гораздо проще. Мне, конечно, пришлось ликвидировать свою тотальную неграмотность по части Парижской конвенции и прочих базовых понятий. До того, как явиться пред светлые очи патентного поверенного в Чикаго (контора называлась «Бредок, МакЭван и Сикорски»—три старых пердуна, но с такими ассистентками, что я предпочитал одевать широкие штаны итальянского кроя, дабы скрыть свою расположенность), я уже знал о международной Ниццкой классификации товаров и услуг. Меня принял МакЭван. Я попытался изобразить искушенного доку. Но старик видел меня насквозь. Мы оговорили детали. Гонорар оказался неприятным, однако за эти деньги они пообещали существенный прогресс по срокам. И я согласился. Во всем, что касается авторского права, сроки и компетентность архиважны. Минута опоздания или ошибка дилетанта,и торговая марка больше не ваша. Я не был параноиком. Мною руководила обыкновенная логика и, отчасти, интуиция. Если идея выстрелит —ее можно тиражировать. Разве не в этом смысл развития? Пока же никто из моих приближенных об этом не знал. Для того, чтобы открыть ресторан, мы создали компанию. Но торговую марку я зарегистрировал на себя. Было ли это честно? Думаю, да. По сути Трэвис, со всеми его приятными качествами вроде исполнительности и пунктуальности, оказался человеком «в нужном месте, в нужное время». Не будь его —мы бы не вышли на его дядю. Не будь у меня идей —мы бы помогли починить дяде склад, и я бы устроился помощником шефа в таверну «Шоколадный пес» на Ист-Сайд. Или еще куда. Тяжело сказать, кто кому и чем обязан. Мне казалось, сделав вчерашнего школьника совладельцем компании и ресторана и при том, в основном, на мои же деньги, я мог бы не упрекать себя в недостаточном внимании к компаньону. Если уж на то пошло, Кэрол, которая принесла мне дизайнерскую мысль на блюдечке, заслуживала поделиться куда сильнее. Я не сделал ее собственником бренда, но дал себе слово отчислять 20% со всех роялти, которые, если на то будет воля свыше, мне суждено будет получить. Так я смог заставить замолчать свою совесть. И, повторюсь,я побывал у трех старых скряг до того, как мы открылись. Еще никто не знал, что из всего этого выйдет. Так что последние деньги я вложил не в ресторан. Я отнес их в контору «Бредок, МакЭван и Сикорски». К моменту переезда в Чикаго я уже мог пользоваться правом ставить после надписи «Небеса» две заглавных буквы ТМ в верхнем регистре. Что означало – «торговая марка». Процесс получения собственности на бренд был достаточно долгим. Но мне не надо было дожидаться конца официальной процедуры —получения сертификата и публикации в специальном издании —для того, чтобы начать действовать. Сняв и обустроив квартиру в милом районе на Мэдисон стрит, я стал перед вопросом: а что делать дальше? Ресторан мог работать без меня. Как и ночной клуб, он давал мне возможность не заботиться о куске хлеба и крыше над головой. Теперь не было необходимости заниматься кулинарией, и я мог бы продолжить преподавать. Перерыв в четыре года —не такой уж большой, чтобы утратить квалификацию. Если бы возникла потребность в отмазке, можно было соврать бы что-то насчет отпуска для написания диссертации или книги. С прохвостами вроде меня, обычно отстреливающими такие ложные тепловые цели, это срабатывает. Страх снова попасть в поле зрения Кэмпбелла больше не ощущался. Не потому, что я стал смелее. За четыре года утекло слишком много воды. На той американо-мексиканской стезе, где подвязался мой гонитель, даже год —это вечность. Назовем это издержками ремесла. Люди в таком бизнесе долго не живут, а если и живут, то не сидя на одном месте.Он мог угодить в тюрьму или нарваться на пулю —любой из этих вариантов меня устраивал. Не поймите превратно —я только хочу сказать, что не желал ему зла и расчитывал на взаимность. Вспоминая о своей карьере в Миде с нотками ностальгии, я не мог не заметить того более важного и большего по степени безмятежности чувства, возникающего обычно, когда что-то описывают всего двумя словами: пройденный этап. По степени возможностей классическая учительская карьера не могла конкурировать с безродным баламутством предпринимательства. Я рискнул, и у меня пока получалось. Вы когда-нибудь видели человека, который уходит из-за стола, как только ему начинают идти нужные карты?