Четыре унции кофе - Страница 24

С самого начала было ясно, что ни к Рождеству, ни к Новому году наша Королевская лилия не созреет. Но впереди был День всех влюбленных, и игра стоила свеч. С января мы планировали принимать к оплате карты. Я оформил договор с банком, и мы ждали, когда в ресторане установят терминал. Поэтому, как бы сама собой, пришла мысль сделать кредитную карту нашим фирменным клубным билетом. Не в плане сканирования на дверях, это было бы чересчур. Но люди могли показать ее при входе и рассчитаться с ее помощью впоследствии. Что было удобно для всех. С присущей банкирам дотошностью, мне даже пытались объяснить, как можно привязать все наши карты к одному счету, причем счету ресторана и оттуда переводить их из статуса потенциала в статус заработка в момент оплаты клиентом. Я не стал внедряться в детали. Мне было ясно, что эта схема, возможно, прекрасное решение для тех, кто испытывает голод оборотных средств. Но к нам это, по счастью, не относилось. Обеды в «Небесах», где всего за $29,95 вы получали полноценный набор из четырех блюд с десертом, в уникальной атмосфере, без надежды повториться в ближайший месяц, были настоящей денежной машиной. Я не знал, насколько мы были популярны в городе. Но где-то со второго месяца работы Уоррен стал принимать заказы на несколько недель вперед. Нам хватало на то, чтобы расчитываться с персоналом, затевать небольшие проекты, вроде дополнительной парковки или скоростного интернета, платить налоги и позволять себе массу приятных мелочей, вроде собственных vallets,новых кофеварок, всегда свежих цветов. Я понимал, что если дела будут идти так и дальше, то к лету у меня появится шанс вернуть все свои вложения и даже кое-что заработать. Оставалось скрестить пальцы. Когда мы с Кваком занялись разучиванием новых блюд, мне нужно было выходить с утра, с тем чтобы освободить кухню до прихода Трэвиса с компанией. Они в шутку называли нас «пенсионерами» и «дедами». Мы как бы выпали из производства на время своих «кухонных» опытов, а потому заслуживали их шутовское презрение. Зато иногда я мог урывками послушать, как приглашенные Кэрол музыканты (вчерашние выпускники, почти дети —две скрипки, альт и виолончель) репетируют «Дым» Фролова. А потом в перерыве парень, игравший на альте, сел за пианино и сыграл Clair de lune, так легко и проникновенно, что я почувствовал комок в горле. Кэрол и здесь постаралась на славу. Они были чертовски хороши, несмотря на юный возраст. Будь у них в составе тромбон, они могли бы разучить пару квинтетов. К примеру, Брамса. Хотя и без него получалось славно. Глубоко в душе я опасался, что, связавшись со струнными, мы получим коллективную мастурбацию в духе проходных вещиц Моцарта и Вивальди. У любого классика такого добра хватает. Многие гении в юном возрасте творили в жанре «смотрите, как я могу» или позже сочиняли на заказ, не дожидаясь вдохновения. Такие вещи интересны знатокам, но не публике. Более того, вместо того, чтобы создавать настроение, бесконечные арпеджио раздражают. И это был как раз тем, чего я боялся. Но Кэрол вполне доходчиво объяснила, какого рода музыка нам требуются, и ребята профессионально уловили волну. Гершвин был явно к месту, если не перегибать. Пьяцолла просто завораживал. Меня даже подбивало спросить, где они нашли эти аранжировки. Неужели перекладывали сами? Застав меня за подслушиванием, Кэрол радушно улыбнулась: шпионишь? Я покорно вернулся к кролику и розмарину. Кэрол наклонилась над сотейницей и втянула воздух. Многозначительно закивала. Я подмигнул: ты еще не пробовала соус. Она показала «люкс» Кваку в знак одобрения: ребята спрашивают, что им играть на открытии? Я на секунду убрал скороводу с огня, аккуратно перевернул кусочки филе на другой бок и взглянул на Кэрол: ничего. Они, конечно, прекрасны, спору нет. Но открываться мы будем с кем-то поколоритнее. Думаю, через пару недель сможем позволить себе Барбару Стрейзанд или Иглесиаса. Кэрол удивленно вскинула брови: ого, ты серьезно? Я сохранял невозмутимость: а что? Всего лишь часовое присутствие в начале, пара песен. И не более того. Все-таки —это открытие, Кэрри. Я застыл перед ней со шпателем: так принято. И потом, что скажут люди? Что про нас напишут? Еще один клуб —и только? А если мы засветим какую-то знаменитость, они напишут «Сэр Элтон Джон открывает сегодня ночью элитарный клуб «Флер де Лиз». Чувствуешь разницу? Мы, конечно, отвалим ему или ей кругленькую сумму за эти полтора часа, пока его или ее задница в белье со стразами будет кружить по нашему залу. Но оно того стоит. Так устроен бизнес, крошка. И я, в награду за выслушанный пасаж, протянул кусочек молочного кроличьего мяса на кончике вилки. Она в блаженстве закрыла глаза. Но я не дал ей забыться. У тебя есть сертификат ServeSafe?– шепнул я ей на ухо. Она отрицательно покачала головой. Я наклонился к ней повторно и прошептал: тогда чеши отсюда, это санитарная зона, у нас продукты.

Накануне четырнадцатого февраля мы заново задекорировали зал. Сделали его праздничным и нарядным. Эскизы подготовила Кэрол. Она же связалась с продавцами и дирижировала официантами, развешивая и расставляя всю эту парадную мишуру по местам. За неделю до намеченного открытия мы продали 273 карты (до аукциона) и еще 27 оставшихся в ходе него. Но для этого пришлось, как и в случае с первым открытием ресторана, анонсировать бесплатный банкет для всех обладателей клубных карт. Включая, разумеется, напитки. Сложнее оказалось с приглашением звезды. Заокеанские знаменитости ломили огромные гонорары, мотивируя неудобством длительного перелета. Местные, американские, звезды были уже давно заангажированы. Кэрол сбилась с ног, обзванивая агентства в Голливуде. Кто-то, в конце концов, подсказал ей номер сотового агента Дороти Хигинс и Майкла Шеффилда, главной парочки из сериала «Любовь и карьера», который был тотально раскручен в предпоказах и должен был выстрелить со дня на день, как раз к Валентину. Переговорив с агентом, Кэрол назвала мне цену без особого энтузиазма. Пришлось погуглить. И мы решили рискнуть. За эти деньги, сказала мне раздраженный консультант по дизайну, они должны танцевать голыми. Я взглянул на нее: все может быть. Вполне вероятно, этим и закончится. У нас вагон спиртного.