Четыре унции кофе - Страница 42

ЛИБЕРТА

Дома меня ждал гость. Взявшись за ручку чемодана, я выкатил его из лифта на своем этаже и не успел еще сделать и пары-тройки шагов, как в дальнем конце коридора послышалось тихое рычание. Я остановился. Прислушался. Метрах в десяти от меня на резиновом коврике перед моей дверью сидел бело-рыжий бассет-хаунд и не сводил с меня глаз. Я сделал шаг. Он зарычал вновь. Похоже, звук, производимый колесиками чемодана на цементном полу, заставлял его нервничать. Хотя вид у него, как и всех представителей его породы, был добродушно-печальный. Я приподнял чемодан и внес его на серый ковролин перед тем, как продолжить катить. Пес смотрел на меня, но молчал. Мне показалось, что когда-то я уже его видел на площадке внизу. Но точно сказать не мог. Дома я бывал наездами, оставаясь на пару недель, не больше. Поэтому до сих пор понятия не имел, кто мои соседи по этажу, не говоря уже о квартирантах с других этажей. Я приблизился к двери, отпустил ручку и присел на корточки перед собакой. Пес меланхолично смотрел мне в глаза. Стережешь? – спросил я. Услышав мой голос, он вяло махнул хвостом по ковролину. Я протянул ему руку ладонью кверху. Он ее понюхал и отвернул голову. Живаньши, пояснил я. Не нравится? Ну прости, друг. Я легонько положил руку ему на голову и провел между ушей. Он перевел свой печальный взгляд на меня. Я погладил его еще несколько раз. Потрогал снизу его увесистую, покрытую складками мордаху: ты чей? Где твой хозяин? На коричневом кожаном ошейнике, висевшем на его мощной шее, был пластиковый жетон, но из-за слабого освещения коридора я не смог разобрать, что на нем значилось. Потрепав его загривок, я встал и нашарил ключ в кармане. Открыл дверь. Увидев просвет, пес деловито развернулся и не спеша вошел в квартиру, как будто только этого он и ждал. Я наспех вкатил чемодан в прихожую, толчком захлопнул дверь и поспешил в туалет, с дороги. Когда, вымыв руки, я вышел, пса на полу уже не было. На кухне на скорую руку я нарезал парочку сэндвичей, сварил кофе. Потом достал небольшое блюдце, положил на него кусок ветчины. Перенес всю посуду на поднос и отправился с ним в гостиную. Рыжий гость ожидал меня, расположившись рядом с диваном. Он привстал ко мне навстречу и, видимо, унюхав съедобное, проявил свою заинтересованность. Я опустил блюдце с ветчиной перед ним. Он понюхал и аккуратно взял зубами ближний кусочек. Ухоженная гладкая шерсть отливала перламутром на солнечном свете. Я включил телевизор. Пес не обратил внимания на посторонние звуки, он методично жевал. Последовав его примеру, я разделался с сэндвичем и выпил полчашки кофе. Затем вернулся в коридор, чтобы разобраться с вещами и освободить чемодан. В буфете мне удалось найти пиалу, купленную по случаю, в которую я когда-то наливал собственноручно сваренный джем. Я наполнил ее водой и понес в комнату. Блюдо от ветчины к тому времени было уже пустым. Поступательными движениями длинного розового языка пес заканчивал придавать ему финальный блеск. Пиала с водой опустилась рядом. Почти тотчас он начал пить ее, издавая забавные болтающие и щелкающие звуки. Я принес ноутбук, устроился с ногами на диване, собираясь проверить состояние счетов. У меня была бутылка свежего молока, купленная по дороге из аэропорта, но я краем уха слыхал когда-то, что не все породы усваивают молоко одинаково успешно. И якобы некоторым видам оно может быть противопоказано. Поэтому решил не рисковать. Открывая почту, я заметил письмо от Кэрол. Вместо основного текста стоял смайлик. Было приложение. Я щелкнул по иконке, и программа открыла скан, сделанный с книги отзывов в Тахома Крик. Текст был написан от руки печатными буквами, крупным размашистым почерком. Он гласил: «Мои дорогие американские друзья! Нам с супругой все понравилось в вашем милом ресторане. Но вынужден вас огорчить. Ваш рулет по-женевски – это полное шайзе. Никто в Швейцарии не готовит его с вашим соусом. Мясо выбрано неправильно и неверно приготовлено. Мы не знаем, кто подсказал вам этот рецепт, однако нам кажется, было бы не лишним выбросить его из меню и заменить ребрышками с капустой, рагу или еще чем-нибудь действительно вкусным. С уважением, Герхард и Матильда С.». В ответе я поставил такой же смайлик, добавив к нему красную рожицу с рожками, которая злилась и лопалась от гнева. Что я мог сказать? Во-первых, никакой трагедии в этом письме не было. Я давно предполагал, что рано или поздно подобный казус обязательно произойдет. В любой стране одно и то же блюдо могут готовить по-разному в разных регионах. Возьмите американскую пиццу, и вы получите больше десяти видов одного и того же блюда. В Чикаго она будет одна, в Нью-Йорке другая, а на Гаваях третья. Но дело в том, что даже в Чикаго каждый повар готовит пиццу по-своему. И порой одна может существенно отличаться от другой по составу, степени выпечки, специям и прочему. Так что утверждать, что реакция клиента имеет под собой веское основание – нельзя. Да, было бы здорово максимально точно передавать этнический колорит в наших блюдах. Но как это сделать? Заказать маркетинговое исследование вроде «какая пицца является самой американской»? Скупать на местах оригинальные продукты и самолетом доставлять их в Штаты, исключая тем самым несоответствие ингредиентов? Вы представляете, сколько тогда будут стоить наши обеды? Привезти венгерского, шотландского или испанского повара и устроить ему турне по ресторанам сети? Дорого и нереально, поскольку графики ресторанов не синхронизированы между собой. Организовать неделю, к примеру, еврейской кухни с мэтром из Тель-Авива не удастся, потому что во всех ресторанах TheHeavans день еврейской кухни – суббота. И люди к этому привыкли, места забронированы. Номер с гастролирующими поварами здесь не пройдет. Единственное, что бы мне хотелось сделать, так это, когда мы разрастемся хотя бы до тридцати филиалов по стране, создать корпоративный отдел из двух-трех достойных поваров, которые бы ездили по миру и привозили или разрабатывали новую рецептуру, с тем, чтобы потом вводить эти блюда повсеместно. И делать это грамотно, планомерно, сохраняя вкусовые качества и эстетику оригинала. Через несколько минут после отправки письма мне позвонила Кэрол. Поздравила с приездом. Мы обсудили текучку. Рабочие уже перекрыли крышу пристройки, и на следующей неделе должны были заняться отделкой. Сэнди пообещала переслать дизайн для танцевального зала. В следующем году, если все пойдет удачно, она планировала расширить западную парковку вдвое, а на месте освободившийся старой, перед фронтоном, сделать летнюю площадку. Фермер уже согласился продать кусок земли. В теплое время года вечера под открытым небом будут добавлять шарм. Я похвалил ее деловую хватку и прозорливость. Ты молодец, сказал я. Она не растерялась: я знаю. Ее голос звучал тепло и уверенно. Когда надо, она умела отстаивать свои доводы, и совсем недавно мне пришлось ломать их через колено. Следовало быть осторожнее, делясь своими мыслями. Черт угораздил меня брякнуть насчет миниотеля над танцевальным залом. А она уцепилась. Мне стоило огромных трудов убедить ее оставить эту глупую затею. Потому что люди сделают из него бордель, настоял я. Они будут приезжать, чтобы поесть и потрахаться. Станут возить любовниц. Потом кто-то кого-то застанет в постели, закончится мордобоем, если не поножовщиной и стрельбой. Приедет полиция, пресса начнет расследование. Мы в мгновение потеряем репутацию приличного места, которую выстраивали годами. И ради чего? Погубить все предприятие ради пары лишних долларов в кармане? И хуже того, бросить тень на бренд в целом? Она обиделась, пару дней отмалчивалась. Но потом вынуждена была признать мою правоту.